Семенов Олег Олегович. 41 год. Капитан 2 ранга запаса. Служил на Дальнем Востоке, публиковался в газетах "На страже Родины", "Боевая вахта", "Советская молодежь", "Тихоокенская вахта", "Красная звезда", журналах "Армейский сборник", "Морской сборник", "Воин России", "Кинопроцесс".
КУНСТКАМЕРА
Корреспонденту отдела боевой подготовки газеты "На страже Родины" лейтенанту Сергею Свиридову третью неделю катастрофически не везло. Флотская жизнь текла размеренно и вяло, в море никто не выходил, и, как следствие, писать было не о чем.
С тоской глянув на заправленный в пишущую машинку чистый лист бумаги, Сергей вздохнул. Начинать "широкое эпическое полотно" высоким штилем отдела пропаганды и агитации не хотелось, но пришлось. На листе появилось: "И успех матроса Владимира Иванова не случаен, ведь отец у него коммунист. Как тут по хорошему не позавидовать человеку…" Продолжить не удалось - как резаный заорал в коридоре дежурный по номеру, заместитель редактора собирал народ на совещание.
Долго не рассиживались. Кавторанг Юрий Малекин, изысканно, но без мата объяснил младшим товарищам, что осетрины второй свежести, как и вчерашних новостей не бывает. А потом разогнал корреспондентов по округе, ищите, мол, фактуру, может с моря кто заглянет. Напоследок раздал редакционные задания. Сереге предстояло найти штурмана с подчиненными, минеров, ну и что придется, в запас, на швайки-заметочки ответственному секретарю на подверстку.
Ехать выпало в Бяуде - небольшой такой поселочек на берегу бухты Постовой. Через час Свиридов был на месте, а, заметив швартующийся малый противолодочный корабль (МПК), чуть не запрыгал от радости. Удача сама шла в руки.
Командир МПК Сергей Петрович Дуля оказался радушным и гостеприимным хозяином. Напоив чаем и расспросив корреспондента о делах его газетных, нажал "кнопку связи с народом" (кто не верит - есть такая в офицерских каютах, для вызова вестового или рассыльного), попросил пригласить к нему командира БЧ-1.
Штурманец появился минут через пять, после извечного флотского "прошу разрешения", представился: "Лейтенант Зюзя по вашему приказанию прибыл!". Познакомились, поднялись на ГКП. Юра Зюзя в красках описал переход из Корсакова на материк, Сергей едва успевал записывать за ним, потом вызвал подчиненного - штурманского электрика, второстатейника Лешу Губу. За словом в карман "годок" не лез и уже через полчаса был отпущен с миром.
Покурили, Свиридов перечитал записанное в распухающем понемногу блокноте, подивился фамилиям. Удовлетворенно хмыкнул. Оставалось разговорить минера и с чистой совестью ехать в общагу, чтобы завтра отписываться, радуя своим видом начальника отдела.
Старший матрос Бадын-азын (через черточку - первое, что сказал моряк после знакомства - О.С.) говорил по-русски довольно сносно. Попросил назвать его Антоном и складно рассказал про стрельбу РБУ, прощаясь, попросил записать правильно его имя. По военному билету Антон был Антуаном.
Корреспонденцию в триста строк лейтенант Свиридов положил на стол начальника отдела через день. Доказывать, что люди с такими фамилиями не плод больного воображения и существуют на самом деле, Сергею пришлось сначала в отделе, потом заму и секретарю. Не поверил и ответственный редактор - погнал к кадровикам в штаб флотилии. Наверху лейтенанту поверили, все проверили, справочку написали, что есть такие люди, живут, служат, редактору позвонили. Напечатали, в общем, материал.
С тех пор Свиридов как на "загогулину" с фамилиями какую нарвется, не пугается, знает, всякое может быть. Да и не попадается больше такой кунсткамеры, так, иногда Гарри Петушков какой проскочит и все.
ПОГОРЯЧИЛСЯ…
Шамиль Камраев, или Шамилек - так ласково за глаза звали и.о. начбоя (начальника отдела боевой и физической подготовки) в конторе, был уверен, что правиться должен любой, даже самый гениальный материал. Позицию свою подкреплял расхожим суждением о том, что нет пределов совершенству и авторитетом старшего офицера.
В остальном был он мужик безвредный и в общем-то всеми любимый, кроме машинисток. Разбирать его бисерный почерк было сущим мучением. Испытанием становился для них конец года, когда начинали писать лейтенанты - свежая поросль военных журналистов, которую отдавали в боевой отдел на обкатку. Шамиль сиял и правил, правил и сиял.
А молодежь, как водится, за глаза материла своего учителя, который, к слову сказать, старался объяснить, как и почему правит. Аргументы его не всегда были бесспорными, но старая военная мудрость о том, что "если майор Петров сказал хорек, то никаких тушканчиков!" срабатывала раз за разом.
"Погорел" Камраев на политике. Ленька Вертуков, лейтенант из мичманов, заканчивая аналитическую корреспонденцию про занятия по специальности и догоняя объем до положенных двухсот строк, не мудрствуя лукаво, два последних абзаца заполнил цитатой из очередного выступления Михаила Горбачева на каком-то партийном форуме. Уж очень мысль о том, что надо углубить, расширить, соответствовала поднятой теме. А кавычки умышленно убрал. Цитату поправили. В особенности вторую часть.
Уже в полосе, будучи дежурным по номеру, полосу боевого отдела вычитывал секретарь парторганизации. Он и заметил правку. О чем и указал товарищу по партии. Прилюдно. На партсобрании…
ПАСТЕРНАК ВСМЯТКУ
С подписанием номера в печать не ладилось. Ответсек метался между верстальщиками и главным редактором журнала, причем фантазия последнего била ключом. Правились предложения, абзацы, уходили в загон сверстанные полосы, их место занимали новые, и конца края этой работе не было видно в редакционной круговерти.
К концу четверга главный устал. Передавая на правку последнюю исчерканную вдоль и поперек полосу, попенял секретарю - вот как работать надо, и перешел к заголовкам материалов. Первым под горячую руку попало интервью с командующим дальней авиацией - летчики готовились отметить 90-летие со дня рождения своего рода войск. Раскритиковав его в пух и прах, Дмитрий Павлович выгнал всех из кабинета и стал думать.
Долго кривился автор материала, увидев начертанное полковничьей рукой: "Чуть меньше века длится взлет", потом произнес, ни к кому не обращаясь - Пастернака я в свое время читал, но если самолет долго не может взлететь, то с ним явно что-то не в порядке…
Спорить с закусившим удила главным было бесполезно. Всем еще была памятна история с Днем инженерных войск - в тот раз начальник попросил выяснить классическое написание пушкинской цитаты "Служенье муз не терпит суеты, Прекрасное должно быть величаво". Для чего это было нужно, стало ясно, когда читатель был огорошен материалом под названием "Исканье мин не терпит суеты"…
