12. Флотоводец Макаров
Гибель адмирала Макарова поставила точку в этой яркой карьере! В голове ни у кого не помещалось- как, основатель минного дела в Русском флоте, автор первого боевого применения торпеды, "дедушка минного флота", изобретатель тралящего каравана- и так глупо попался, попался на рыбацкую хитрость адм. Того. Нелепая гибель Макарова произошла не в результате кровавого боя или несчастного случая- нет, она стала результатом грубейшей тактической ошибки, если не элементарной халатности. Был безвозвратно потерян эскадренный броненосец и повреждён ещё один- ещё никогда Тихоокеанская эскадра не была так слаба, как 13 апреля 1904 года. Деморализация флота и гарнизона была полная.
"Характеру покойного адмирала Макарова были присущи порывы увлечения боевой обстановкой, что облегчало неприятелю применение своих тактических приёмов... Поспешному выходу 31 марта броненосцев в море с маневрированием на рейде без принятия мер предосторожности нельзя найти ни основания, ни объяснения",- ехидно написал Алексеев. Что же, что ж, "в несчастье ближнего есть что-то для нас не неприятное"...
О Макарове написано много. Почти все авторы согласны в том, что именно смерть знаменитого русского адмирала явилась причиной позорной гибели обеих Тихоокеанских эскадр и проигрыша Россией войны. Всё было бы иначе, останься Степан Осипович жив- считали, считают, и, видимо, всегда будут так считать все, кто интересуется историей и флотом. И шансы у него были- уцелели же в.к. Кирилл Владимирович и командир "Петропавловска" капитан 1-го ранга Н.М. Яковлев!
А наиболее вероятными действиями адм. Макарова, выплыви он при взрыве броненосца, были бы немедленный рапорт об отставке, отъезд с театра военных действий, обесславливание и публичное признание своих ошибок.
Последние не могут не бросаться в глаза. Так, едва став командующим флотом, он требовал продолжения движения отряда адм. Вирениуса, считая "Ослябю" с тремя бронепалубными крейсерами достаточно сильным соединением, способным пробиться в Порт-Артур. Но 14 мая 1905 года "Ослябя" со всем экипажем затонул на 20-й минуте боя после попадания двух японских снарядов, открыв "оверкилем" печальный счёт русским броненосцам 2-й Тихоокеанской эскадры в этом сражении. Планируемое Макаровым единоборство этого "ослабленного" броненосца с японским флотом, неизбежное при прорыве в Порт-Артур, завершилось бы в 1904 году ещё быстрее...
Может быть, Макаров хотел использовать "Ослябю", "Аврору", "Дмитрия Донского" и "Алмаз" на вражеских коммуникациях? Но для этого не стоило идти так далеко, ибо коммуникации Японии проходили через весь Мировой океан, в том числе и через Красное море, где и находился уже отряд адм. Вирениуса. Решение Морского министерства о возвращении его в Либаву было не лучшим решением, но всё же лучшим, чем то, на чём со всей безапелляционностью настаивал Макаров- ещё четырьмя "варягами" стало бы больше, а проигрыш войны- ближе.
На протяжении всех пяти недель своего пребывания в Порт-Артуре адмирал ни разу не использовал имеющиеся у него крейсера по прямому назначению, лихо приспособив их в качестве "адмиральских катеров". Так же мало внимания он уделял Владивостокскому отряду крейсеров, сосредоточив всё своё внимание на Порт-Артуре и ближайших к нему водах.
Ошибкой было требовать присылки по железной дороге 48 миноносцев. Головной болью Макарова все пять недель были два десятка порт-артурских, из которых только "Лейтенант Бураков" (немецкой постройки) приносил пользу: пользуясь 32-узловым ходом, ходил в Инкоу и Чифу, да и то, уже после гибели Макарова и начала осады с суши, когда прервалась всякая связь с Большой землёй. Эшелоны этих бесполезных и бессильных судёнышек вместе с командами забили бы собой всю Транссибирскую магистраль как раз к началу сухопутных сражений. Падение Ляояна и Мукдена произошло бы, благодаря идеям адмирала Макарова (в этом поддержанным Алексеевым) намного быстрее.
Встаёт неизбежный вопрос: что больше интересовало Степан Осиповича: удовлетворение личных амбиций или победа в войне? Чем он руководствовался в своей деятельности- психологией командира порта или стратегией военачальника, флотоводца?
Его план "заманивания" броненосных сил Того под совместный огонь "восьмёрки" и береговых батарей имел обратные результаты, когда Того легко и красиво заманил своего оппонента на специально поставленные для него мины, и во всей полноте характеризует адмирала Макарова как флотоводца, которым его ошибочно называет история отечественного флота.
В своём труде "Рассуждения о вопросах морской тактики" Макаров пишет, что он "не сторонник раболепного поклонения принципам". В доказательство своего свободомыслия Степан Осипович вступает в полемику с двумя крупнейшими военно-морскими теоретиками того времени- американцем А. Мэхэном и англичанином Ф. Коломбом. "Два авторитета по стратегии- Мэхэн и Коломб- говорят, что главной целью флота во время войны должно быть командование морем. До сих пор это понималось таким образом, что флот, командующий морем, беспрепятственно и совершенно открыто в нём плавает, в то время как его разбитый противник не смеет показаться из своих портов. Так ли это в настоящее время?"
Бесславный, нелепый и в общем-то глупый, конец автора этих строк в попытке "показаться из своих портов" 13 апреля 1904 года даёт ясный ответ на это вопрос. Если бы Макаров раболепно поклонялся принципам, то не гонялся бы на "Петропавловске" за вражескими миноносцами, а организовывал бы крейсерскую войну. И остался бы жив. Именно 10 тихоокеанских крейсеров на коммуникациях смогли бы "выключить" Японию из войны. Прервать её морские сообщения, отвлечь на себя Соединённый флот, и тем снять хотя бы часть несмываемого позора с Русского флота, выпавшего на него в эту войну- первую войну России в ХХ веке...
Главным недостатком Степана Осиповича было неумение остановиться вовремя.
13. Флотоводец Алексеев
Адм. Макаров не оставил преемника, и в командование флотом и эскадрой вступил адмирал Алексеев, сохраняя за собой и общее главнокомандование. Со всем штабом он немедленно (15 апреля) прибыл в Порт-Артур и поднял флаг на "Севастополе". Видимо, такая поспешность объяснялась самыми чрезвычайными обстоятельствами. Какими же?
"К тому же, так как японцы словно сквозь землю провалились и не показывались в течение почти трёх недель, эскадра замерла в бассейнах. Даже дежурство крейсеров на внешнем рейде, установленное Макаровым, было отменено.
Вообще, все макаровское пошло насмарку, и восстановились порядки, властно господствовавшие...до войны. Казалось, что флаг, развевавшийся на грот-мачте "Севастополя", обладал каким-то особенным свойством парализовать всякую инициативу, задерживать на губах всякую фразу, кроме достолюбезных "слушаю" и "как прикажете"...
"Всепреданнейшие" подняли головы и заговорили.
-Да-с! Вот оно!- заявляли они (те самые, что ещё так недавно, вместе с другими, приветствовали флаг командующего флотом, поднятый на "Новике".)- Вот они, результаты безумной смелости! Надо различать храбрость и браваду! Часто-с, истинное мужество заключается в том, чтобы мудро уклониться от опасности, а не лезть в неё зря, в поисках за дешёвой популярностью! Бросить надо эти авантюры! В делах государственной важности нужен и государственный ум, широкий взгляд! Наместник ещё ответит перед Россией за то, что так малодушно уступил первенство какому-то "деду"! Он не смел этого! Видите, что вышло? Теперь ему же чинить прорехи! На него вся надежда! Дай Бог, удалось бы! Недаром сам Куропаткин провозглашал тост: "За здешних мест гения- Алексеева Евгения!"
Говорили громко, видимо стараясь, чтобы их все слышали и при случае доложили.
Какая гадость!" (Владимир Семёнов "Расплата" Ч.1)
Разумеется, что теперь, имея всего три исправных броненосца, ни о каких не то что активных, а вообще- действиях Тихоокеанской эскадры не могло быть речи. "Ремонтируемся, отстаиваемся и ждём 2-ю эскадру",- было объявлено во всеуслышание.
Стало быть, насущной необходимости главнокомандующему Манчжурской армией и флотом Тихого океана- оставить Мукден и перенести штаб в полублокированный Порт-Артур, ни найти, ни придумать не удаётся. Время работало на японцев. Огромный воздушный шар, русскую Манчжурию, неприятель готовился ткнуть толстенной иголкой. Наступало время корейскому плацдарму послужить "трамплином для прыжка в Азию". Как раз в это время 1-я японская армия была всего в недельном переходе от пограничной реки Ялу, являющейся краеугольным камнем всего японского плана войны. На конец апреля- начало мая планировалось вторжение этой армии в Манчжурию, занятие важного узла дорог Фынхуанчена и обеспечение высадки 2-й и 4-й японских армий на квантунское побережье. Задачей же русского главнокомандующего являлся срыв японского плана, недопущение форсирования реки Ялу, находящейся на совсем другом стратегическом направлении.
В войну теперь вступала армия. Правый берег р. Ялу, этого "манчжурского Рубикона", прикрывал русский Восточный отряд под командованием генерал-лейтенанта М.И. Засулича (20000 солдат и офицеров, 62 орудия, 8 пулемётов), который подчинялся командующему Манчжурской армией генералу от инфантерии А. Н. Куропаткину. Над Куропаткиным стоял Алексеев, который так хорошо понимал всю важность рубежа реки и те последствия, которые произойдут в случае её перехода неприятельской армией- он бил об этом во все колокола целый январь 1904 года. Как главнокомандующий, Алексеев должен был контролировать деятельность Куропаткина и Засулича в этом locus minoris resistenciae.
Между тем, Евгений Иванович всё бросил, всё, и срочно уехал в становящийся второстепенным участком Порт-Артур, и целые три недели оставался там, фактически выпустив стратегическую ситуацию из-под контроля. 29 апреля-2 мая 1904 года ген. Куроки форсировал Ялу у Тюренчена, разгромил отряд ген. Засулича и вторгся в Манчжурию.
А Алексеев в Порт-Артуре бездействовал и отдавал по эскадре парализующие приказы, отовсюду вытравливая "макаровщину". Неужели он не понимал, что сейчас нужнее в ставке, в Мукдене, а надзор за наполовину уничтоженной эскадрой, чинящейся и отстаивающейся на внутреннем рейде Порт-Артура, лучше поручить хоть своему заместителю адм. Витгефту, с которым работал с 1899 года?
Японцы беспрепятственно ставили мины и усиливали ближнюю морскую блокаду несчастной приморской крепости, устроив базу на островах Элиот. Внешний рейд теперь караулили даже по ночам японские миноносцы. С этим Алексеев даже не попытался бороться. В ночь с 27 на 28 апреля, одновременно с началом наступления 1-й японской армии, адм. Того предпринял третью закупорочную операцию, послав ко входу на внутренний рейд Порт-Артура 12 брандеров в сопровождении крейсеров.
Адм. Алексеев успел поднять флаг на канонерке "Отважный" и лично поприсутствовать при отражении неприятеля. Это стало его первым и последним морским сражением. Неприятеля успешно отразили по разработанному Макаровым сценарию, но 5 мая японский флот начал высаживать 2-ю японскую армию под носом у русского флота, наплевав на близость 4-х исправных броненосцев, 5 крейсеров, нескольких канонерских лодок, два десятка миноносок и лично адмирала Е.И. Алексеева...
Наверное, причиной возвращения в Порт-Артур были всё же угрызения совести. Алексеев не мог не думать о том, что все беды Тихоокеанской эскадры, в том числе и гибель Степана Осиповича, являются следствием ошибочного решения о переводе главных сил из безопасного Владивостока в опасный и совершенно необеспеченный ни с моря, ни с суши Порт-Артур, в котором война станет кошмаром, а недостроенная крепость- могилой эскадры. А Алексеев- главным виновником гибели эскадры- неважно, перед судом истории или государевым судом. (Ген. А.М. Стессель в 1907 г. за сдачу Порт-Артура был приговорён к расстрелу). Евгений Иванович не мог воевать, не исправив ошибки, он не мог посадить это грязное пятно на родной флот! Призрак разбирательства и осуждения мучил его постоянно.
20 апреля новым командующим флотом Тихого океана был назначен вице-адмирал Н.И. Скрыдлов, командующий морскими силами Чёрного моря, а начальником Тихоокеанской эскадры- вице-адмирал П.А. Безобразов, его старший флагман. Обоим адмиралам предстоял далёкий путь с Чёрного моря на Жёлтое, и Алексеев всё продолжал держать флаг на "Севастополе".
В конце концов, плевать, как идут дела на суше- Манчжурия велика, у Куропаткина целый миллион квадратных вёрст территории и 200- тысячное войско, которое растёт с каждым днём. Сейчас главное- спасать честь Андреевского флага! (и свою честь). Тихоокеанская эскадра не должна разделить судьбы Порт-Артура, какова бы она не была. Да и сама крепость, если бы в ней не стояли броненосцы, уже не представляла бы такого интереса для японцев, и они бы вообще могли оставить Артур в покое, полностью переключившись на ляоянское направление.
Инженер Кутейников уверяет, что к началу июня месяца сумеет отремонтировать все броненосцы- конечно, не так качественно, как в доке, но в начале июня можно будет попытаться выйти всеми шестью броненосцами и прорваться во Владивосток. Долг моряка велит адмиралу Алексееву лично возглавить прорыв флота, который он сам привёл сюда. Главнокомандующий считал это главной задачей всей войны и дал бы многое, чтобы повернуть время вспять. Эх, если бы эскадра вообще не покидала Владивостока!
Таким образом, в самый ответственный момент, когда нога японского солдата вступила на землю Манчжурии, главнокомандующий находился в Порт-Артуре с определённой целью. Очень скоро именно ему предстоит повести броненосцы на прорыв, и только приведя их во Владивосток, вздохнуть свободно. Увы, только такая задача была теперь по плечу его родному флоту, и передоверить её Алексеев никому не хотел. А там можно будет дождаться прибытия 2-й Тихоокеанской и клещами двух броненосных эскадр раздавить, разорвать Того. Да может быть, всё ещё образуется?!
Увы, Евгений Иванович был до мозга костей моряком, и всё ещё думал, что главную скрипку в японской войне сыграет флот, хотя единственной надеждой России теперь становилась только сухопутная армия.
Очень огорчало, что великий князь Кирилл сразу же после катастрофы с "Петропавловском" уехал в Россию. Ранен не был, контужен тоже, война ещё толком мне начиналась. Что-то чувствует? Бежит с уже тонущего корабля?
2 мая 1904 года 1-я японская армия (45000 солдат и офицеров), почти беспрепятственно перейдя р. Ялу по 10 наведённым сапёрами мостам, начала успешное продвижение вглубь Манчжурии. 5 мая 2-я японская армия (39000 солдат и офицеров) начала высадку на квантунские пляжи всего в 60 милях от Порт-Артура. Едва получив это страшное известие, главнокомандующий Алексеев немедленно вывел эскадру в море... ой, сел в поезд и уехал в Мукден, назначив врид начальника 1-й Тихоокеанской эскадры и её старшего флагмана контр-адмирала В.К. Витгефта, своего штабиста.
"Ввиду значительного ослабления наших морских сил активных действий не предпринимать, ограничиваясь лишь производством рекогносцировок крейсерами и отрядами миноносцев для атаки неприятельских судов. При этом посылку тех и других обставить такими условиями, чтобы не подвергать их без нужды особому риску",- гласила инструкция главнокомандующего, даваемая на подножке салон-вагона.
Про прорыв во Владивосток ничего не говорилось. Алексеев не думал, что покидает Порт-Артур навсегда. По дороге его поезд был остановлен японскими разъездами, от обыска спасли лишь флаги Красного креста. Едва прибыв в Мукден, главнокомандующий сразу же начал требовать от Куропаткина деблокирующй операции и восстановления сухопутного сообщения с Порт-Артуром.
Но командующий Манчжурской армией имел на эту войну свои, очень далеко идущие планы, в которые помощь Порт-Артуру не входила. Началась громкая ссора Евгения Ивановича с Алексеем Николаевичем, с жалобами государю и военному министру. Только их вмешательство заставили ген. Куропаткина направить к Квантунскому полуострову 1-й Сибирский корпус генерал-лейтенанта Г.К. Штакельберга с задачей разбить 2-ю японскую армию и восстановить сообщение Порт-Артура с Большой землёй. Алексеев требовал от Куропаткина 48 батальонов, Куропаткин дал только 32, в результате 14-15 июня 1904 года произошло совершенно бесполезное сражение при Вафангоу. Корпус ген. Штакельберга, потеряв 3500 человек против 1163 японцев, отошёл обратно.
В это время на Ляодунском полуострове заканчивалось формирование 3-й японской армии ген. М. Ноги, предназначенной для захвата Порт-Артура. Японцы уже брали его десять лет назад. Русские оказывались более крепким орешком, чем китайцы, но зато к услугам Осадной армии теперь был первоклассный океанский порт Дальний. 30 мая он был без боя сдан со всей инфраструктурой, в том числе с действующей электростанцией и с приспособлениями для выгрузки 11-дюймовых гаубиц- оружия, которому предстояло решить судьбу и крепости, и 1-й Тихоокеанской эскадры. Действующая ветка ЮМЖД и 400 "подаренных" вагонов позволяли превратить это любимое детище С.Ю. Витте в основной пункт снабжения всех японских армий в Манчжурии. Оставалось лишь механически очистить акваторию порта от русских мин. Противодействия японским тральщикам ни с моря, ни с суши нисколько не ожидалось...
14. Контр-адмиральская эпоха
В довершение всех неудач, поистине казней египетских, преследующих порт-артурскую эскадру с первых часов войны, теперь добавилось безначалие. Командовать таким крупным соединением, по существу- целым океанским флотом должен был чин не ниже вице-адмирала или хотя бы член императорской фамилии! А 57-летний В.К. Витгефт был всего-навсего контр-адмиралом, каковых в Порт-Артуре было ещё четыре- младший флагман кн. П.П. Ухтомский, младший флагман, начальник минной обороны М. Ф. Лощинский, и совсем недавно (10 апреля 1904 года) чин контр-адмирала получили И.К. Григорович, новый командир порта и Н.А. Матусевич, командир 1-го отряда миноносцев. Шла война, и на производство в контр-адмиралы претендовали капитаны 1-го ранга- командир отряда крейсеров Н.К. Рейценштейн и Р.И. Вирен, командир "Баяна", они уже успели достаточно отличиться. Вирен за спасение пятерых моряков со "Страшного" под огнём неприятеля был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени и Золотым оружием.
А контр-адмирал Витгефт ещё ни разу не выходил в море! Прошло почти пять лет, как он оставил плавания и возглавил морской отдел штаба адм. Алексеева. Видно, поэтому врид начальника 1-й Тихоокеанской эскадры не пожелал воспользоваться своим старшинством, данным ему главнокомандующим. Витгефт сразу же по его отъезду собрал контр-адмиралов и капитанов первого ранга и объявил:
-Жду от вас, господа, не только содействия, но и совета. Я- не флотоводец.
Признание, естественное для лютеранина, но дикое для православного! В 1908 году на подобном проявлении немецкой честности "погорит" военный министр ген. А.Ф. Редигер.
Алексеев, уже по дороге в Мукден сообразив, что делает что-то не то, 6 мая послал Витгефту телеграмму с приказанием остановить японский десант, выслав к Бицзыво 10-12 миноносцев под прикрытием "Пересвета". Совет командиров и флагманов, снова собранный вридом, оказал просимое контр-адмиралом содействие: отверг приказание сбежавшего флотоводца "общим неверием в успех этой акции". 7 мая артурские миноносцы всё же куда-то сходили, побыли немного и вернулись в базу. Поспешный приезд неизвестно зачем, потом поспешный отъезд, тоже непонятно почему, истерические приказы, посыпавшиеся сразу же после отъезда- всё это убеждало контр-адмиралов, что лучшей тактикой новых условиях станут саботаж алексеевских приказов и русская "волынка".
Изменением ситуации в эскадре не замедлил воспользоваться генерал-лейтенант А.М. Стессель. Будучи единственным старшим в Порт-Артуре как по званию, так и по должности, 8 мая он собрал всех армейских и флотских командиров на броненосце "Севастополь". Ввиду безнадёжного положения, в котором оказалась Тихоокеанская эскадра, ген. Стессель решил объединить все сухопутные и морские силы для обороны Порт-Артура под своим началом. Корабли подлежали разоружению, их команды- расформированию и преобразованию в пехоту. Соответствующая бумага была составлена заблаговременно. У флотских остряков она получила название "Великой хартии отречения флота". Каждый присутствующий должен был поставить свою подпись. Первым подписал адм. В.К. Витгефт, за ним- остальные. Отказались подписать лишь командир "Ретвизана" Э.Н. Щенснович и командир "Севастополя" Н.О. Эссен.
С 9 мая 1904 года началось разоружение судов Тихоокеанской эскадры.
Кажется, на этом заканчивалась недолгая история русского броненосного флота. Новые командующие до Порт-Артура так и не доехали, оказавшись во Владивостоке. Путь по суше уже перекрыли японские армии, а плыть морем вице-адмиралы Скрыдлов и Безобразов не решились.
В.К. Витгефт, не пожелав стать первым среди равных, вошёл в историю как самый трусливый, самый бездарный, самый плохой не то, что адмирал- так, адмиралишко. Эта тёмная личность стала как бы полной противоположностью светлому адм. Макарову, и его хвалят в военно-исторических книжках ровно столько же, сколько бранят Витгефта. Фразу "я- не флотоводец" сразу поставили ему в вину сослуживцы и современники, тяжёлым обвинением кочует она из книги в книгу, вызывая суровый гнев и презрение потомков.
Между тем, ни один из русских адмиралов не принёс столько славы Отечеству и вреда врагу, как Вильгельм Карлович Витгефт, честно признавшийся, что он- не флотоводец. Все боевые потери японского флота в этой войне приходятся только на период 5 мая- 10 августа 1904 года.
Единственный из всех русских адмиралов, он был убит не на сухопутных бастионах, не растерзан пьяной матроснёй или замучан в подвале чрезвычайки. Не стал жертвой минной ловушки, не умер в бесславии после японского плена. Не был живьём спущен под лёд Енисея. Не пожимал руку "товарищам", не просил их выпустить из СССР- умирать за границей в одиночестве и безвестии.
Нет, ему выпала такая смерть, о которой мечтает каждый моряк.
15. Флотоводец Витгефт
Обладатель скромнейшей "цензовой" биографии всего в несколько строчек, к 50 годам дослужившийся до командования броненосцем "Ослябя". Как и Макаров, Витгефт занимался наукой, много переводя из иностранных журналов, оставил несколько трудов по минному делу. Этот бородатый человек пользовался безграничным доверием и покровительством Алексеева. Они, что называется, "сработались", и место начальника морского отдела штаба наместника Витгефт, видимо, считал достойным венцом карьеры своей.
Этот мирный человек не желал войны и до последнего не верил в её возможность, уверяя в этом командование порт-артурской эскадрой. "Войны не будет",- сказал он в 23.00 8 февраля 1904 года, и это были последние слова на совещании флагманов и командиров кораблей на "Петропавловске", созванном адм. Старком.
Но через 35 минут взрывы японских торпед возвестили о начале войны, и Витгефту пришлось-таки принимать в ней участие. Его должность исключала участие в боевых действиях, и адмирал вполне довольствовался ролью "представителя ставки" и какого-то вполне безответственного консультанта по общим вопросам.
Но судьба распорядилась иначе, и 5 мая 1904 года контр-адмирал внезапно сделался врид начальника 1-й Тихоокеанской эскадры- целого боевого флота, по количеству эскадренных броненосцев равному флоту противника. Причём флота, находящегося в самом критическом положении.
Инструкция драпанувшего шефа, наличие уже назначенных вице-адмиралов командующих, временный характер нового назначения вроде бы не давали повода для беспокойства. Всего-то требовалось надувать щёки в разных совещаниях и переждать до прибытия "барина". А там- опять под крыло главнокомандующего и уверенно ждать вице-адмиральского звания, которое будет получено "автоматом" по цензу командования боевой эскадрой. Уже независимо от исхода войны...
Но события давно вышли из-под контроля, и опытный моряк В.К. Витгефт сильно беспокоился. Всё-таки сейчас он был фактическим начальником Тихоокеанской эскадры, и нёс полную ответственность за её судьбу.
Получалось очень нехорошо, и даже подло как-то. Это Алексеев привёл флот в порт-артурскую ловушку, это Алексеев подставил его под японские торпеды, это Алексеев дал повод "умнику" Макарову обвинить себя. А потом играл с Макаровым как кошка с мышью, доведя горячего, впечатлительного человека до фактического самоубийства. Это Алексеев командовал эскадрой в тот период, когда японцы готовили высадку двух армий, это Алексеев даже не подумал помешать им. Это Алексеев поставил 1-ю Тихоокеанскую эскадру в безнадёжное положение, а теперь бросил её и убрался подальше, и не вернётся теперь.
Японцы уже разгромили наш левый фланг и закрепились на дальних подступах к Ляояну. Теперь они спешно высаживают войска на правом, торопясь отрезать Порт-Артур и всеми силами обрушиться на Куропаткина. Помешать японскому плану тот не сможет из-за разницы восприятия чувства времени- у японцев времени мало, у нас- много. А своё "среднее" время есть у всего, у войны в первую очередь, и этого в России никто не чувствует.
Действуя столь же энергично и продуманно, японцы вот-вот отрежут Порт-Артур с суши. Начнётся повторение севастопольской эпопеи во всех деталях. Что тогда делать Витгефту? Тоже топить корабли? Нет, рука не поднимется. Что ж, нужно прятать флот за широкую спину генерал-лейтенанта Стесселя. Он с удовольствием возьмёт моряков под своё крыло...
"Великая хартия отречения флота", подписанная через три дня после бегства Алексеева, была результатом ясного понимания обстановки контр-адмиралом В.К. Витгефтом. Планомерное разоружение кораблей усиливало оборонительные возможности крепости и исключало выход эскадры в море. Там ей решительно было нечего делать- если уж адмиралы и вице-адмиралы с семью броненосцами спасовали перед шестью японскими броненосцами, то контр-адмирал с шестью (три после ремонта) против шести (плюс 8 броненосных крейсеров, плюс старый китайский броненосец "Чин-Иен", плюс прорву лёгких крейсеров и уйму миноносок) тем более спасует!
Выкрутившись, как ему казалось, из крайне чреватого положения, Вильгельм Карлович смог думать спокойно. Амплуа консультанта по общим вопросам было его привычным состоянием.
Вице-адмирал Того, которого нам часто рисуют злым гением русского флота, был прежде всего человеком и ему тоже было errare est. Так, он был уверен в успехе своей последней закупорочной операции в ночь с 27 на 28 апреля. Раз ни один русский корабль больше так и не показался на внешнем рейде, значит, цель достигнута и о порт-артурской эскадре можно забыть. Шпионы доносят, что Алексеев бросил крепость и флот и срочно уехал в Мукден. Вместо него остался какой-то Витгефт. Это уже четвёртый по счёту командующий, а где-то по Сибири уже едут пятый и шестой. (На Балтике в спешном порядке формируют 2-ю Тихоокеанскую эскадру из новейших броненосцев типа "Бородино", и командовать ей станет седьмой по счёту противник маленького Того...)
Не имея соответствующих полномочий, которые может дать только русский царь, этот четвёртый адмирал будет самым безобидным из всех противников Того, будет сидеть тихо, как мышь.
Такие вот соображения и успешно проходящая высадка 2-й и 4-й японских армий всего в 60 милях от главной базы Тихоокеанского флота лишили японца бдительности.
Он разделил свои броненосцы на два отряда- "Микаса", "Асахи" , "Фудзи" и "Хацузе", ""Ясима" и "Сикисима", которые теперь безбоязненно патрулировали всю акваторию Корейского залива, то и дело проходя ввиду Порт-Артура, направляясь к местам высадки своих армий по кратчайшему маршруту. Японские броненосцы, следуя таким курсом, были видимы с Золотой горы и досягаемы с береговых батарей, но стрельба на дальние расстояния была запрещена главнокомандующим "чтобы не спровоцировать бомбардировок". Поистине, Алексеев просто чах над своими бездействующими судами!
Молчание русских батарей окончательно убедило адм. Того в своём превосходстве и полном господстве на море. А господство на море означает, что японский флот может плавать где захочет и когда захочет.
Контр-адмирал Витгефт, основной флотской специальностью которого было минное дело, не был согласен со своим противником. Из полутора тысяч мин, уже выставленных к маю 1904 года, ещё ни одна не взорвалась под японским кораблём. Но этими постановками контр-адмирал не занимался...
Боевая задача, поставленная им перед командиром минного транспорта "Амур" капитаном 2-го ранга Ф.Н. Ивановым 6-м, заключалась в постановке мин на вероятных путях следования японских броненосцев. Ей сумели обеспечить полную секретность, и днём 14 мая 1904 года, когда видимость была ограничена погодными условиями, "Амур" выставил минное заграждение в запланированном месте.
15 мая японский отряд в составе трёх броненосцев и трёх крейсеров пошёл мимо ляодунских берегов, угрюмо хранящих молчание, своим привычным курсом. Первым подорвался "Хацузе" и почти сразу затонул вместе с 36 офицерами и 457 матросами, вторым подорвался "Ясима". Этот броненосец удержался на плаву, хоть и лишился хода, команду удалось снять. Полученные повреждения требовали докового ремонта, и "Ясиму" начали буксировать в Японию. Но он не дошёл- русские мины были страшным оружием. От полученных пробоин корабль затонул в открытом море через несколько часов...
В этот же день от столкновения с "Касугой" затонул лёгкий крейсер "Иосино", (когда-то так лихо расстрелявший миноносец "Внушительный") с 335 человек команды.
15 мая 1904 года стало "чёрным днём японского флота". Казалось, что новый командующий начинает выводить русский флот из той трясины, в которую его завели Алексеев и Макаров. Во всяком случае, последний был отомщен.
Казалось бы, что теперь, когда силы флотов почти уравнялись, нужно добить противника. Интересы обороны крепости, интересы войны требовали удара с моря по местам высадки японских армий. Морская молодёжь, над которой вовсю зубоскалила молодёжь армейская, рвалась в дело.
Но некому было возглавить "дело"! Русский флот в труднейших условиях одержал крупную и бескровную победу. Покойник Макаров тут же забросал бы Мукден и Петербург радостными реляциями, но скромняга Витгефт был лишён права сноситься с государем. Он по форме доложил главнокомандующему о потоплении двух японских эскадренных броненосцев, но даже похвалы не дождался. Действия "Амура" были расценены адм. Алексеевым как проявление местной инициативы, и об Иванове 6-м он осторожно доложил государю. Самодержец пожал плечами- орёл! герой! Фёдор Николаевич Иванов 7 июня 1904 года получил орден Св. Георгия 4-й степени, прошёл войну и плен, капитаном 1-го ранга стал лишь два года спустя.
Плодами победы 15 мая 1904 года стали бы присвоение вице-адмиральского звания В.К. Витгефту и назначение его командующим флотом Тихого океана. Но автор первой (и последней) победы над японцами в войне 1904-05 гг. остался неизвестным. Лютеранское воспитание запрещало Витгефту "высовываться", поэтому вся слава досталась Русскому (впоследствии- Советскому и Российскому) флоту и русским (советским, российским) морякам.
Наместник умел, умел подбирать кадры.
16. "Вперёд! Назад во Владивосток!"
26 мая 1904 года 4-я Восточно-сибирская дивизия генерал-майора А.В. Фока была выбита с Цзинчжоуского перешейка. Японцы понесли огромные потери, но результат того стоил- теперь весь Ляодунский полуостров был отрезан от континента.
14 и 15 июня 1904 года провалилась попытка 1-го Сибирского корпуса разбить войска 2-й японской армии и "прорезать" дорогу к осаждённому крепости.
Адмирал Алексеев с отчаянием понял, что теперь всё потеряно- и его любимое детище Порт-Артур, который он выстроил своими руками, и Тихоокеанская эскадра.
Последняя волновала его больше. Потерю Порт-Артура всегда можно будет свалить на генералов, на Стесселя с Куропаткиным. Но как смириться с потерей флота? Как объяснить это государю? Шесть эскадренных броненосцев! Как??? Нет, кровь из носу, но флот должен, должен прорваться во Владивосток...
Тем более, что "Ретвизан", "Цесаревич" и "Полтава" уже почти закончили латать повреждения и могут выйти в море. Соотношение сил для нас благоприятно, особенно после гибели двух японских броненосцев. Скорее всего при таком соотношении Того даже не решится атаковать русских богатырей. Простая задача: садись да плыви...
И Алексеев отправил приказ Витгефту о немедленном переходе во Владивосток.
Врид, получив его, тут же собрал всех флагманов и командиров и спросил их мнения о возможности выполнения приказа главнокомандующего.
"За" немедленно высказался горячая голова фон Эссен, но ему напомнили, что его "Севастополь" теперь не даёт больше 12 узлов при огромном расходе угля. Таким же записным скороходом является однотипная "Полтава". Наличие этих двух кораблей в составе эскадры не позволит ей держать даже "рекордный" 14-узловой ход.
До Владивостока 1200 морских миль, на всём протяжении которых Тихоокеанская эскадра будет подвергаться атакам броненосцев и броненосных крейсеров неприятеля, обладающего 17-узловым эскадренным ходом и значительно превосходящего нас в дальности и точности стрельбы. Запасов угля в блокированном Порт-Артуре может просто не хватить до Владивостока, и броненосцы рано или поздно встанут посреди Японского моря, сделавшись совсем лёгкой мишенью. Расстреляв снаряды в первых боях, они даже не смогут отвечать вражеским миноносцам, и те пустят их на дно красиво, как учебные цели.
Будто ещё мало нам позора!
Таким образом, адм. Алексеев своим приказом посылал флот на верную и бесславную гибель. Гибель-то ладно, русские моряки всегда готовы погибнуть, но без всякой пользы Отечеству?
Гибель- она и здесь, в осаждённом Порт-Артуре, но не столь быстрая и верная, и главное, не столь бесполезная. Флот может успешно решить множество оборонительных задач: обеспечить приморские фланги сухопутной обороны, продолжать минные постановки, препятствовать противнику пользоваться Дальним, выходить на его приблизившиеся коммуникации. Да, есть ещё порох в пороховницах, и мы ещё повоюем, постоим за Россию, постоим за честь Андреевского флага.
Витгефт сообщил Алексееву (телеграфная связь была давно нарушена, поэтому пользовались услугами "Лейтенанта Буракова" и добровольных "блокадопрорывателей") о решении совещания, подробно объяснив причины невозможности выполнить приказ.
Но эти объяснения наместника не убедили, и он вторично потребовал от врида повести эскадру во Владивосток. Тогда Витгефт ответил, что лично он- штабист, органически не способен к "флотоводству", что эскадра под его командованием придёт разве что на дно морское, что повести её во Владивосток сможет только полноценный командующий.
Как раз в это время в Мукден подоспели вице-адмиралы Скрыдлов и Безобразов. Алексеев потребовал от них немедленно убыть в Порт-Артур и возглавить "Владивостокский переход", но Скрыдлов, как командующий флотом, избрал местом своего пребывания Владивосток и покидать его не собирался. Запретил он это и Безобразову "из-за опасности попасть в японский плен, а главное, по нездоровью".
Складывалось совершенно безвыходное положение. Все приказы Алексеева саботировались! Очевидно, нужно было поменять тактику, проявить мудрость, гибкость и государственный ум, наличие которого так отличало "здешних мест гения".
Алексеев мог ещё поставить перед государем вопрос о производстве Витгефта В.К. в вице-адмиралы и назначении командующим флотом, о замене им совершенно ненужных "черноморцев", о награждении его орденом Св. Георгия 4-й степени за победу 15 мая. Скорее всего, служака Витгефт с благодарностью принял бы этот аванс и постарался увести эскадру из осаждённого Порт-Артура. Не попадать же русскому вице-адмиралу в плен к японским солдатам! И эскадра увидела бы тогда в нём вождя...
Но такие методы руководства (в первую очередь, боевыми действиями) не были приняты в Российской империи. Её средневековый establishment не позволял на равных соперничать с "капиталистическими" державами, весь "капитализм" которых выражался английским принципом "right man on a right place".
И контр-адмирал Витгефт получил новый, категорический приказ главнокомандующего о переходе эскадры из Порт-Артура во Владивосток. Этот приказ не ставил никаких боевых задач, игнорировал присутствие множества мин и японского флота, зато грозил персональной ответственностью за невыполнение.
17. Right man on a wrong place
Делать нечего. Адмирал Алексеев, большой начальник, умел приказывать подчинённым. "Советы" и "содействия" коллег контр-адмиралов тут уже не помогали, нужно было придумать что-то другое.
И Витгефт придумал: нужно кинуть собаке кость, и она успокоится. Вывести эскадру в море, немного пройти на восток и вернуться в Порт-Артур при первом же появлении японского флота. В том, что бдительный Того не замедлит появиться, контр-адмирал был не совсем уверен, поэтому решил принять ряд мер: о предстоящем выходе оповестить побольше народу, подольше тралить рейд и как можно больше проволынить с выходом эскадры. Чем меньше продлится "переход", тем меньше вероятность боя, тем больше вероятность вернуться целыми и невредимыми. А потом не спеша (благо, что телеграмма Алексееву идёт теперь не меньше трёх дней) доложить о "превосходящих силах врага" и "невозможности продолжать следование".
Может быть, тогда Его Квантунское Величество отстанет, может, удастся спасти себя и эскадру.
Медлить с выходом было нельзя, врид не хотел быть обвинён в невыполнении прямого приказа, арестован, осуждён и расстрелян. Но вначале нужно было избавиться от начальника штаба.
В последний момент перед отъездом Алексеев успел назначить начальником штаба эскадры бравого фон Эссена. По официальной версии, деятельный Николай Оттович стал бы гальванизировать меланхоличного Вильгельма Карловича, а по неофициальной- надзирать за действиями своего начальника и докладывать о них главнокомандующему.
Капитан 2-го ранга Н.О. фон Эссен был истинным питомцем Морского кадетского корпуса, с первых же дней обучения правильно уяснив принципы поведения русского моряка: побольше саморекламы и умения нравиться любому начальству. Этот самодовольный человек сейчас делал стремительнейшую карьеру: орден Св. Георгия 4-й степени и Золотое оружие (за лихие наскоки на японский флот в дневном бою 9 февраля), командование эскадренным броненосцем "Севастополь" (должность капитана 1-го ранга), начальник штаба Тихоокеанской эскадры (контр-адмиральская должность).
Пока не шла речь об активных действиях, Витгефт терпел фон Эссена, ни во что его не посвящая, лишь морщась при выступлениях своего начштаба на совещаниях подобных речам Катона в древнеримском сенате. Стерпел и то, что Эссен и "гоноровый" Щенснович, командир "Ретвизана", не подписали бумаги 8 мая, которую подписали все, у кого хоть сколько-нибудь было ума.
Но теперь этот человек, любимец и Алексеева, и Старка и Макарова, мог испортить всё дело.
18 июня 1904 года капитан 2-го ранга Н.О. фон Эссен был заменён контр-адмиралом Н.А. Матусевичем в качестве начальника штаба 1-й Тихоокеанской эскадры. Флаг врида перенесён с "Севастополя" на "Цесаревич" и 19 июня Витгефт отдал приказ- об окончании ремонта повреждённых броненосцев, о приведении всей эскадры в боевую готовность и о предстоящем переходе во Владивосток. Алексееву он доложил, что выход эскадры намечен на 23 июня.
Если бы не гибель крейсеров "Боярин" и "Варяг" и броненосца "Петропавловск", 1-я Тихоокеанская эскадра, идущая в прорыв, могла бы быть гораздо больше и сильнее. Но и так её силы были внушительны: шесть эскадренных броненосцев, один броненосный крейсер, два быстроходных крейсера (более быстроходных, чем японские) и два крейсера- "богини" ("Диана" и "Паллада" с 17-узловым ходом. Их родной сестрой была "Аврора", которую сейчас гостям Санкт-Петербурга показывают как образец для мирового кораблестроения всех времён и народов).
Снятое вооружение было возвращено, уже обстрелянные команды заняли места по боевому расписанию. Снарядов хватало, комендоры получили навыки стрельбы в боевых условиях.
Единственной проблемой был уголь. Его основные запасы подарены японцам вместе с Дальним ещё 30 мая. Между тем, каждый броненосец ежедневно "сжирал" от 10 до 20 тонн угля- стоя на якоре! Поэтому с каждым днём уменьшались как и количество единственного флотского энергоносителя, так и его качество. В топки уже давно шёл второсортный "кардиф"...
Подготовка к выходу велась с таким усердием, шумом и треском, что наивному летописцу событий капитану 2-го ранга В. Семёнову даже хотелось крикнуть:
"Друзья! К чему весь этот шум?"... "Официально предстоящий выход эскадры хранился в секрете, но смысл всей этой суеты до очевидности был ясен всякому, даже не моряку".
20 июня статья о предстоящем выходе эскадры появилась даже в местной газете "Новый край", доводя "рекламную кампанию" уже до абсурда.
Контр-адмиралы Витгефт и Матусевич, приводя свой план в исполнение, информировали врага и дезинформировали собственное начальство! И это далеко не единственная загадка Русско-японской войны- первой войны России в ХХ веке, "запустившей программу" всех последующих...
Выход эскадры на внешний рейд начался с рассветом 23 июня (около 4 утра). К 11 часам там собрались все броненосцы ("Цесаревич", "Ретвизан", "Полтава", "Пересвет", "Победа", "Севастополь"), все крейсера ("Баян", "Аскольд", "Новик", "Диана" и "Паллада"), минные крейсера "Всадник" и "Гайдамак", 6 миноносцев ("Лейтенант Бураков", "Бойкий", "Бурный", "Выносливый", "Грозовой", "Бесстрашный").
Попытки выйти "на чистую воду" тормозили то вытраливаемые и всплывающие мины, то внезапно появляющиеся лёгкие силы японцев, а главное- неторопливость врида. 23 июня был один из самых длинных дней в году, и нужно было распорядиться светлым временем так, чтобы комар носа не подточил. И Витгефт, поглаживая бороду, приказывал всё тщательнее и тщательнее тралить.
Только в 17 часов 1-я тихоокеанская эскадра начала движение по направлению к мысу Шантунг. Около часу двигались относительно безопасно, но затем на горизонте появился японский флот, шедший с севера на пересечение курса эскадры. В добавление к 4 оставшимся броненосцам, адм. Того вывел 4 броненосных крейсера, 10 лёгких, 18 миноносцев. Отдельно от главных сил двигался трофейный китайский броненосец "Чин- Иен" с 4 крейсерами и 12 миноносцами, намереваясь зайти с тыла русской эскадре.
Сближение обоих флотов в приближающихся сумерках не повело к сражению: пройдя 23-ю милю, в 19.00 "Цесаревич" круто сменил курс на обратный. К 20.00 вся эскадра собралась на внешнем рейде Порт-Артура. На этот раз адм. Витгефт пренебрёг минной опасностью и ввёл суда на рейд прямо по минным банкам. Получилось это у него, можно сказать, ювелирно: взорвалась только одна мина, слегка повредив "Севастополь" с его 8- метровой осадкой. Судно приняло 400 тонн воды, но осталось на плаву и сохранило боеспособность.
В эскадре мало кто понял этот манёвр, но было не до рассуждений: в сгущавшейся темноте сразу же начались атаки 30 миноносцев. Флот, находящийся под прикрытием береговых батарей, отбил их все, не подпустив врага на дистанцию торпедной стрельбы, было утоплено 3 японских миноносца и множество получили повреждения.
Да, ещё одно сражение было выиграно В.К. Витгефтом. В 11.00 24 июня, вопреки ожиданиям большинства моряков, до предела разгорячённых дневным походом и ночным боем, "Цесаревич" поднял сигнал "возвращаться в гавань".
18. Праздник не состоится!
Алексеев, "выпихнув" Витгефта в море, вздохнул с облегчением. Ну, теперь-то дело кончено, флота больше в Артуре нет. Нет флота в Артуре!! На "нет" и суда, как говорится, нет...Просто праздник какой-то!
И положение- лучше не придумаешь. Сумеет эскадра прорваться и прийти во Владивосток- безусловная заслуга главнокомандующего, отдавшего правильный приказ. Не сумеет, погибнет в бою с Того- тоже не беда. Главное, что флот действует по своему назначению, а не отстаивается трусливо в гавани, которую рано или поздно возьмёт неприятель. Командует флотом Витгефт, ему и платить за перебитые бутылки.
А занятно было бы посмотреть, как они там. Того ведь их не пропустит, будет атаковать, Витгефт- отстреливаться. Стало быть, эскадренное сражение броненосцев! Первое за полвека, после боя у о.Лисса, сражение бронированных монстров, с 12- дюймовыми снарядами по полтонны веса, летящими из десятков орудийных стволов. Со стороны- захватывающее до предела зрелище, полжизни отдал бы, чтоб хоть одним глазком... Неприятно, очень неприятно будет на мостике флагмана в эти минуты и часы. Что ж, на всё воля божья.
И Алексеев с отяжелевшими глазами, но лёгким сердцем (сто пудов как будто душили в этот месяц), доложил государю о начале перехода 1-й Тихоокеанской эскадры во Владивосток.
Три дня пролетели легко и безоблачно, когда вдруг пришли известия от Витгефта- эскадра, лишь слегка удалившись от Порт-Артура, встретила японский флот и повернула назад!!!
Этот трус и негодяй, пять лет работавший бок о бок, пишет, что силы японцев значительно превосходили. Да откуда у них превосходящие силы, когда чуть ли не половина броненосных крейсеров караулит у Владивостока, а два броненосца из шести потоплены минами "Амура"! Да, миноносцев у них больше, но противоминная артиллерия тебе на что?? Негодяй, подлец! Убил, зарезал, немчура проклятая! Что пишет, а?
"...Вышел не для показа, а согласно приказания... Не считая себя способным флотоводцем, командуя лишь в силу случая и необходимости, по мере разумения и совести, до прибытия командующего флотом... Почему же от меня, совершенно неподготовленного, с ослабленною эскадрою, 13-узловым ходом, без миноносцев, ожидается разбитие сильнейшего, отлично подготовленного, боевого 17-узлового флота неприятеля с громадным числом миноносцев, несмотря ни на какие обстоятельства... Действовал, доносил честно, правдиво о положении дел. Постараюсь честно умереть, совесть гибели эскадры будет чиста..."
Это что- пишет взрослый мужчина, моряк, контр-адмирал, ВРИД и старший флагман боевой эскадры?
"...осмотревшись и выждав дальнейшего хода военных действий, буду далее действовать сообразно обстоятельствам, так как, очевидно, выждать, как это ни прискорбно, вновь благоприятного момента и успеха разбить японский флот до прихода из России эскадры я не считаю возможным надеяться и повело бы лишь к его потере".
Алексеев, не скрывая досады, написал этой расплакавшейся институтке: "Я не нахожу достаточных оснований, по которым вместо исполнения моих указаний- выйти в море и атаковать неприятеля, нанести ему поражение- Вы приняли решение возвратиться на рейд...". Позорнейшее решение! Как только повреждения броненосца "Севастополь" будут устранены, эскадра вновь выйдет в море и отправится во Владивосток!
"Написать, что ли, и Стесселю, чтобы не пускал их обратно? Вот ещё чего не хватало бы для полного счастья- перестрелки между эскадрой и крепостью! А нужно, нужно было бы встретить их 10- дюймовками Электрического утёса, поделом..."
"Между тем все, что на море, производит громадное впечатление в Японии. Уничтожение трех транспортов нашими крейсерами вызвало целую панику, а равно выход и эскадры из Артура... будьте бдительны и не пропускайте благоприятной минуты снова выйти с Вашей эскадрой, но только без возвращения на Артурский рейд",- написал Алексеев в личном письме Витгефту. Официальная телеграмма была жёстче:
"...пополнив все запасы... обеспечив безопасный выход и избрав благоприятный момент, выйти с эскадрой в море и, по возможности, избежав боя, следовать во Владивосток, избрав путь по усмотрению".
Пришлось и с государем делиться отвратительной новостью. Но тот всё понял правильно и прислал своё повеление- 1-й Тихоокеанской эскадре идти во Владивосток. Заручившись высочайшей поддержкой, Алексеев вновь нажал:
"...Принимая во внимание, что поддержка Артуру может быть оказана не ранее сентября и что Балтийская эскадра может прибыть сюда только в декабре, для Артурской эскадры не может быть другого решения, как напрячь все усилия и энергию и, очистив себе проход через неприятельские препятствия, выйти в море и проложить себе путь во Владивосток, избегая боя, если позволят обстоятельства".
Какие "обстоятельства" имелись в виду, в алексеевской телеграмме не говорилось. Наверное, те же куропаткинские "быть готовым к" и "приготовиться к", которыми он энигмировал наместника весь январь. Ответа от Витгефта всё не было, и Алексеев нажал покрепче:
"Вновь подтверждаю... к неуклонному исполнению вывести эскадру из Порт-Артура... невыход эскадры в море вопреки высочайшей воле и моим приказаниям и гибель ее в гавани в случае падения крепости лягут тяжелой ответственностью перед законом, лягут неизгладимым пятном на андреевский флаг и честь родного флота. Настоящую телеграмму сделать известной всем адмиралам и командирам".
Одновременно с этим письмом пришёл приказ о производстве капитана 2-го ранга фон Эссена Н.О. в капитаны 1-го ранга.
Увы, и повеление государево и дождь юлящих писем и драконовских приказов Алексеева, в которых угрозы "тяжёлой ответственности" перемежались с стенаниями о чести русского флота и Андреевского флага, уже не произвели впечатления ни врида, ни на всех адмиралов и командиров.
"...Ранее, чем рисковать эскадрою, легче командующему флотом или начальнику эскадры пройти в Артур...",- ответили ехидно. Почти каждую ночь сквозь японскую блокаду прорывалась то китайская джонка, то частный пароход, то миноносец "Бураков".
Скрыдлов и Безобразов не пожелали воспользоваться этим рискованным, но верным путём. Кроме категорических приказов главнокомандующего, Артурская эскадра не получала ни новостей с Большой земли, ни дельных инструкций, ни хоть какой-нибудь полезной информации. Штаб флота не оказывал никакой поддержки, Морской главный штаб во главе с адм. Рожественским был занят формированием 2-й Тихоокеанской эскадры, один из "шефов" флота- в.к. Кирилл Владимирович приходил в себя после взрыва "Петропавловска" на Лазурном берегу, другой шеф флота в.к. Алексей Александрович был занят банкетами с балеринами, государь ждал появления долгожданного наследника, которое должно было вот-вот случиться.
"Спасение утопающих- дело рук самих утопающих",- как бы говорила страна.
Эскадра, вернувшись 24 июня в родную гавань, снова включилась в оборону Порт-Артура. Дальние подступы к крепости и господствующие высоты были в самом девственном состоянии, густо поросшие гаоляном, этой проклятой китайской "зелёнкой". О важности их для обороны никто не думал, о своевременной вырубке гаоляна- тоже, и войска гарнизона отчаянно старались не допустить японцев в эти пункты. Флот оказывал содействие армии перекидным огнём и поддержкой флангов с моря. Каждый день всё больше изолировал клочок суши с Порт-Артуром от Большой земли.
10 июля 1904 года Куропаткиным без боя была сдана железнодорожная станция Ташичао, откуда шла ветка в Инкоу. Теперь был потерян и этот последний русский порт в Квантуне. Связь стала возможна только через русского консула в Чифу, а после гибели "Лейтенанта Буракова" (24 июля в бухте Тахэ "блокадопрорыватель" стал жертвой атаки японских минных крейсеров) практически прекратилась.
25 июля эскадра пополнилась ещё одним контр-адмиралом. Высочайшим приказом командир отряда крейсеров Н.К. Рейцентштейн получил очередное воинское звание.
Последнее донесение Витгефта гласило: "есть только два решения: или эскадре совместно с войсками отстоять Порт-Артур, или погибнуть, так как момент выхода во Владивосток наступить может только тогда, когда смерть одинаково будет спереди и сзади".
Да, уже ни Алексеев ("... флот не может связывать свою участь с судьбою крепости. Нельзя, чтобы ради обороны крепости флот сделался трофеем неприятеля... Для артурской эскадры не может быть другого решения [кроме как] выйти в море и проложить себе путь во Владивосток.... Только таким непоколебимым решением эскадра исполнит свой долг перед Царем и Отечеством...".), ни государь уже не могли повлиять на 1-ю Тихоокеанскую эскадру.
Приказания главнокомандующего и высочайшие повеления не имели силы за этой гранью, навсегда отделившей Порт-Артур не только от Манчжурии и России, но и от остального мира. Отныне крепость действовала в условиях полной изоляции, как бы сама по себе, совершенно не веря в прорыв блокады и приход помощи. "Когда исчезает надежда, человек становится свободен". Стратегически- упорная оборона Порт-Артура имела смысл, как оттягивание части японских сил на себя и облегчение для Манчжурской армии, но это были общие соображения. Такой ситуации до войны никто не предвидел, но замыслы Куропаткина не были тайной для Стесселя. Тот собирался повторять 1812 год и отступать до Мукдена и дальше. "Никакие населённые пункты не имеют такого значения, чтобы отстаивать их,- заявлял Куропаткин, вступая в должность.- Никогда не бойтесь отступать. Отступайте, отступайте и отступайте",- учил подчинённых военный министр Российской империи.
Положение защитников Порт-Артура было безнадёжно, но крепость собиралась драться до последнего- русские не сдаются.
Часть огромного русского флота- лучшая его часть!- тоже была на краю гибели, но время и способ этой гибели она теперь выбирала сама.
Было и третье решение, о котором не упоминал адм. Витгефт- решение, принесшее славу и бессмертие адмиралам Корнилову и Нахимову. Они не задумались, как поступить в сентябре 1854 года, не задумались бы в июле 1904 года. Но врид не хотел такой "славы", такого "бессмертия"- флот будет сражаться. Сражаться с сильнейшим неприятелем.
7 августа японцы заняли важную цепь высот на ближних подступах к Порт-Артуру- Волчьи Горы. Там они установили несколько замаскированных 120-мм гаубиц, уже обеспечивших им форсирование р. Ялу. На этот раз целью были выбраны не русские батареи, а корабли 1-й Тихоокеанской эскадры.
Несколько снарядов сразу попали в "Цесаревич" и "Ретвизан", ранив адм. Витгефта и командира "Ретвизана" Э.Н. Щенсновича, вдобавок его броненосец получил подводную пробоину. Попытки обнаружить и подавить "проклятую батарейку" привели к напрасной трате времени и снарядов. А японские продолжали сыпаться и сыпаться, причиняя разрушения, убивая моряков и даже топя суда.
Вот теперь-то смерть была и спереди, и сзади.
8 августа 1904 года врид начальника 1-й Тихоокеанской эскадры и старший флагман контр-адмирал В.К. Витгефт приказал немедленно выходить в море, приняв самые строгие меры секретности.
Праздник начинался!
19. День военно-морского флота
Кровавая история Отечества, полная войн и революций, способна дать богатейшую пищу пытливому уму.
Вроде бы всё в ней есть- войны отечественные и войны мировые, войны "империалистические" и войны за "защиту социалистического отечества", отражение "интервентов" и разгромы "немецко-фашистских захватчиков", войны гражданские, войны с "белополяками" и "белофиннами", "интернациональные походы", "освободительные походы", "антитеррористические операции", направленные "против развала России". Громадные кавалерийские массы, бесчисленные мехкорпуса, движения фронтов и групп фронтов, танковые армии, штрафбаты, воздушные десанты, тысячи орудий на километр фронта, лётчики-снайперы, спецназ, спутниковые лучи, атомные подводные лодки водоизмещением с хороший линкор- всё это потрясает, волнует даже самое слабое воображение.
Это огромное наследство, однако, неполно. Например, русский флот сыграл громадную роль в российской истории, но на память приходят не эскадренные бои и боевые походы, а только его единичные представители: крейсер "Варяг", броненосец "Потёмкин", крейсер "Аврора" и подлодка "Курск". Все подвиги флота, мнимые и реальные, совершены только одиночками.
И русский, и советский, и российский флот множество раз выходил и в море, и в Мировой океан, но в его 313- летней истории совсем немного случаев, когда эскадра выходит драться. Это при том, что Русский флот количественно занимал всегда одно из первых мест в мире.
Но подвигов единичных кораблей хватает (даже порой перехватывает), а действиями флота как целого отечественная военная история пока не может похвастаться.
Так же смешно мало и количество флотоводцев в сравнении с полководцами. Если последним можно было стать лишь командуя, сражаясь и побеждая, то во флотоводцы записывали всех подряд. Вице-адмирал Макаров, например, ни разу не водил флот в сражение, и даже просто не водил никуда, кроме ближайших окрестностей Порт-Артура. Первая же попытка боевого выхода под водительством Макарова привела к моментальному разгрому русского флота 13 апреля 1904 года, гибели самого адмирала, флагманского броненосца и множества людей- без нанесения урона противнику. Вице-адмирал Старк, которого никогда не причисляют к флотоводцам, командовал переходом Тихоокеанской эскадры (флота) из Владивостока в Порт-Артур в октябре 1903 года, а потом в январе водил к мысу Шантунг и обратно, не имея ни одной аварии. Вполне возможно, что этот адмирал, получай он вовремя приказы, соответствующие обстановке, стал бы героем и официальным флотоводцем Русского флота.
Контр-адмирал Витгефт русским флотоводцем быть не мог по ряду причин: он раньше командовал только отдельными кораблями, не верил в свои силы и способности (родители готовили его к миссионерской деятельности), имел малый чин, вридом эскадры оказался против воли. Наконец, в наличии имелись физические лица: утверждённые высочайше командующий флотом и начальник 1-й Тихоокеанской эскадры, находящиеся на театре и в пределах досягаемости. Отсутствовало даже пространство, куда бы можно было "вывести" флот, закупоренный в порт-артурской бутылке.
10 августа (28 июля ст.ст.) 1904 года состоялось из ряда вон выходящее событие: в 4.30 контр-адмиралы Витгефт и Матусевич заняли места на нижнем мостике флагманского броненосца "Цесаревич" и Витгефт, страдая от дизентерии и осколочной раны в ноге, отдал команду эскадре выходить в море, навстречу противнику!!!
В это последнее воскресенье русского июля (у всех остальных наций уже шёл август) происходило то, что не происходило уже 51 год и не произойдёт ещё 104 года- русский флот выходил на битву с врагом. Причём не с многократно слабейшим, как эскадра Осман-паши в Синопе, а с сильнейшим себя противником. Японцы не досчитывались двух эскадренных броненосцев, русские- одного броненосца ("Петропавловск") и броненосного крейсера "Баян", накануне подорвавшегося на мине. Четыре русских броненосца были только что из ремонта, "Ретвизан" имел наспех залатанную пробоину от 120-мм снаряда, "Севастополь" и "Полтава" не давали ход больше 12 узлов. На "Севастополе" после последнего подрыва на мине бездействовало одно 12" орудие в носовой башне.
Того имел 8 броненосных крейсеров, способных с успехом заменить броненосец и делающие японскую линию гораздо сильнее русской. Преимущество японцев в эскадренной скорости ставило эскадру Витгефта в совершенно безнадёжное положение.
Более мнительный командующий просто снял бы артиллерию, вооружил винтовками команды, затопил бы свои корабли и сделался героем, а со временем- и национальным героем. Это если бы он не был, как уверял, флотоводцем. Но Вильгельм Карлович Витгефт посчитал, что лучше- сражение. Генеральное сражение с флотом адм. Того...
В.Семёнов пишет в "Расплате" :
"С какими чувствами встретили на эскадре зарю 28 июля, - не знаю и не берусь догадываться, так как за последние дни суда почти не имели сообщения между собою. Что касается настроения, господствовавшего собственно на "Диане", - затрудняюсь точно его формулировать. Не было ни того задора, который характеризовал собою кратковременный "Макаровский" период, ни жажды мести, охватившей всех в первый момент после гибели "Петропавловска", ни азарта, вызванного опьянением негаданной удачей 2 мая, ни радостной решимости, с которой 10 июня был встречен сигнал о выходе в море, - все это уж было однажды пережито и хотя оставило в душе каждого глубокий след - повториться не могло... Эти хорошо обстрелянные люди, десятки раз видевшие смерть лицом к лицу, готовились к бою, как к тяжелой, ответственной работе.
"Итак, решено: завтра утром идем в море. Смертный бой. Благослови, Господи! - О себе, кажется, мало думают. Надо послужить".
На то, что в этот раз адм. Витгефт возвращаться не собирался, указывает и скорость сборов, и секретность, и то, что Алексеев был извещён не заранее, а уже после выхода эскадры на внешний рейд (последний миноносец "Решительный" отправился в Чифу- передать телеграмму "Согласно предписанию выхожу с эскадрою прорываться во Владивосток. Лично и собрание флагманов и командиров, принимая во внимание все местные условия, были против выхода, не ожидая успеха прорыва и ускоряя сдачу Артура, о чем доносил неоднократно". и сдаться китайским властям), и скорое протраливание рейда, и то, что на внешнем рейде эскадра была уже в 8.15, а в 10.30 на мачтах "Цесаревича" взвился сигнал: "Флот извещается, что государь император повелел идти во Владивосток" и флагман повёл эскадру курсом 128 градусов!
Более конкретных задач Витгефт не поставил. Он не стал менять свои демократические убеждения даже в канун выхода. Лично ему ясно было одно- что смерть близка, а когда это так ясно чувствуешь, остальное отступает. Даже если бы каким-то чудом Вильгельм Карлович с тем, что осталось бы от 1-й Тихоокеанской эскадры, появился во Владивостоке, Алексеев сразу же арестовал бы его и упёк под суд- за 23 июня, а там уж посыпались бы все чужие грехи: Старка, Макарова, самого Алексеева. Нет уж, смерть, смерть была единственным выходом.
"Ретвизану", хлебнувшему два дня назад 400 тонн воды, было разрешено вернуться в Порт-Артур, если состояние броненосца не позволит следовать вместе со всеми. Инструкций на бой дано не было, порядок передачи командования в случае гибели флагмана не оговаривался.
"Кто может, тот и прорвётся, никого не ждать, даже не спасать, не задерживаясь из-за этого, в случае невозможности продолжать путь, выкидываться на берег, и по возможности спасать команды, а судно топить и взрывать, если же не представится возможности продолжать путь, а дойти до нейтрального порта, то заходить в нейтральный порт, даже если бы пришлось разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться, и только совершенно подбитый под Порт-Артуром корабль, безусловно не могущий следовать далее, возвращается в Артур,- сказал Витгефт на последнем совещании. И добавил: -Надеюсь, господа, на вашу сообразительность..."
20. День Силы
Обычно символом морской Русско-японской войны называют Цусимское сражение. Мол, вот уж показали себя, так показали. Но Цусимское сражение не могло быть выиграно русскими просто потому, что велось не воинами, не обстрелянными бойцами, а мореплавателями, одетыми в военно-морскую форму. 2-я Тихоокеанская эскадра с отрядом адм. Небогатова представляла собою огромное скопление больших кораблей- больших целей, мишеней, и Цусима естественно превратилась для адм. Того в охоту, в забаву, в спорт. Эскадра Рожественского совершенно не смогла постоять за себя, подвергшись самому унизительному и позорному разгрому в морской истории.
10 августа 1904 года из Порт-Артура вышло грозное боевое соединение. Хотя оба противоборствующих флота ещё не испытывали себя в настоящем сражении, но противостояние их длилось уже 170 дней и ночей, и почти каждый моряк попробовал себя в деле и был обстрелян. Русские комендоры эскадренных броненосцев получили хорошую практику: 6-дюймовый орудия то и дело отбивали атаки миноносцев, а 12-дюймовые стреляли по японскому флоту 9 февраля, потом вели перекидную стрельбу, а в ночь с 23 на 24 июня на внешнем рейде лупили по вражеским миноносцам вместе со всеми.
К моменту выхода 1-я Тихоокеанская эскадра, несмотря на потери, была в отличной форме и в необходимом для успешного боя "бородинском" настроении.
Противник не спешил обнаружить себя, и к 11.00 эскадра оказалась в открытом море. Головным шёл флагманский "Цесаревич", за ним "Ретвизан" и "Победа". Следом двигался "Пересвет" под флагом контр-адмирала Ухтомского, в кильватере густо дымили "Полтава" и "Севастополь", замыкающие колонну. Крейсера и миноносцы шли согласно походного ордера.
В 11.30 впереди показались главные силы адм. Того: броненосцы "Микаса", "Асахи", "Фудзи" и "Сикисима" вместе с броненосными крейсерами "Ниссин" и "Касуга". Сюда же спешили ещё 12 крейсеров и броненосец "Чин-Иен", а так же отряды миноносцев.
Того понимал, что в этот раз русский адмирал не повернёт, что поворачивать ему уже некуда. Что же, пришло, пришло время для решительной схватки. Русские долго запрягали, но быстро поехали- хорошо, значит покончим с этим прямо сейчас.
Для адм. Того это тоже был первый эскадренный бой, и он безусловно нервничал. В сущности, ему ещё ничего не удалось из задуманного: ни уничтожить русских торпедами, ни закупорить эскадру на внутреннем рейде. Убит Макаров, но сейчас командует русской эскадрой этот серьёзный немец, не склонный к ошибкам. Даже странно, что он ещё не вице-адмирал. Таких людей, как адм. Витгефт, нужно вовремя замечать, в этом сила империй. Кажется, он не очень желает драться, желая просто перейти во Владивосток... Что же, один хороший удар, один хороший манёвр, и с этой проблемой будет покончено. Японский адмирал погладил рукоятку меча работы Готоба, с которым не расставался- подарок императора- и приказал 1-му боевому отряду готовиться к охвату головы неприятельской эскадры.
Русские держали скорость 13 узлов, и по густоте дыма, валившего из труб броненосцев и временами совершенно скрывающему их, можно было поклясться, что это- предельная скорость, особенно для "Полтавы" и "Севастополя". Преимущество в артиллерии главного калибра за русскими, в манёвре- за японцами. Того усмехнулся, кстати вспомнив слова Наполеона: "Битвы выигрывают грубой силой и манёвром. Чем больше полководец, тем больше он полагается на манёвр и меньше на грубую силу".
Манёвр назывался "crossing T" и заключался в охвате головы неприятельской эскадры, с сосредоточением всего огня на флагманском корабле. Как только удастся вывести его из строя, русская эскадра лишится управления и либо разбежится, либо будет перетоплена по одному.
В 12.20 японские корабли открыли огонь, и началось сражение. Витгефт приказал отвечать, и на дистанции 70-60 кабельтовых завязалась артиллерийская дуэль. У противников были принципиально различные снаряды: бронебойные у русских и осколочно-фугасные у японцев. Взрывы последних эффектно сопровождались звуком, огнём и дымом, не нанося особых повреждений броне, палубам и надстройкам, зато облегчали пристрелку, рвали мачты и стеньги и поражали живую силу, не имеющую надёжных укрытий. Попадание русских снарядов на расстоянии было почти незаметно, но они пробивали и корёжили гарвеевскую и крупповскую броню, сминали её, скручивали в карельскую берёзку, проникали внутрь корабля к его жизненным центрам и выводили из строя орудийные башни.
Пока что существенных попаданий ни одна сторона не имела, всё зависело от занятия выгодной позиции. Обе эскадры сближались со скоростью 30 узлов, и Того уже ясно видел тупой нос "Цесаревича" с золочёным орлом. Нос был прямо перед ним, но не совсем перпендикулярно борту "Микасы"!
Контрманёвр адм. Витгефта был очень прост и заключался в повороте влево на 7 румбов. Таким образом русская эскадра "проскакивала впритирку" за кормой 1-го боевого отряда, оставляя его позади в огромном недоумении, а сама выбиралась "на чистую воду".
Всё произошло очень быстро: уже в 13.25 адм. Того "пролетел" мимо неприятельского строя, во второй раз обманутый вридом русской эскадры. Сила японцев была использована против них самих, и адмирал с мостика "Микасы" в бессилии наблюдал, как русская эскадра всё больше удаляется от него курсом 118.
Путь во Владивосток был свободен! Адм. Витгефт приказал увеличить ход до 15 узлов, но концевые броненосцы, особенно "Полтава", не могла идти быстрее 13. Пришлось отменить приказ...
Теперь всё упиралось в школьную задачку по арифметике. Разъярённый Того едва не потерял лицо и приказал дать полный ход- настичь русскую эскадру. Ни о каком красивом манёвре речи уже не шло- догнать, преследовать, вульгарный бой на параллельных курсах, в котором у русских шансов победить всё равно больше. Того решил усилить свою линию броненосным крейсером "Якумо".
В 16.45 японцы настигли русских и началась вторая фаза сражения. Оба противника весь огонь сосредоточили на "Микасе" и "Цесаревиче". Это сражение, в ходе которого японцы выпустили 5000 снарядов калибра 305-152 мм, а русские- 3 4000, продолжалось почти час и велось на дистанциях 13-14 кабельтовых, которая до войны считалась для русских морских орудий запредельной. Несмотря на то, что комендорам Витгефта пришлось стрелять против солнца, процент попаданий у обеих сторон был одинаков.
"Микаса" получила 22 попадания, "Цесаревич" 9. В ходе боя были потери в людях и вывод из строя орудийных башен, причём совокупность повреждений и близость темноты (солнце садилось в 19.10) подталкивали Того к тому, чтобы прекратить бесполезный бой, который начинал напоминать собой Бородинское сражение в блестящей интерпретации гр. Толстого.
"Сражения уже не было. Было продолжающееся убийство, которое ни к чему не могло привести ни русских, ни французов".
Русская эскадра, осыпаемая японскими снарядами, упрямо шла в Корейский пролив, и не было возможности преградить ей путь.
Но японский бог оказался сильнее русского. В 17.37 с "Микасы" был выпущен предпоследний 12-дюймовый снаряд, который ударил в нижний мостик "Цесаревича", на котором находился сам адм. Витгефт вместе со штабом.
Несчастный врид, так тяготившийся своей должностью больше двух месяцев, который ничего, кроме взбучек, за это время от начальства не получил, которого ничего, кроме суда и бесчестия, на Большой земле не ждало, наконец нашёл, что искал: разрывом тело было его разрушено за исключением нескольких фрагментов. Погибли ещё 19 офицеров и матросов штаба, многие, к том числе контр-адмирал Матусевич, были тяжело ранены.
Командование принял командир флагманского броненосца капитан 1-го ранга Н.М. Иванов 2-й. Приказав не сообщать эскадре о гибели адмирала, он ушёл в боевую рубку и повёл "Цесаревич" прежним курсом. Оставалось продержаться совсем немного- японцы, судя по уредившейся стрельбе, выдыхались, а их потрёпанный флагман с бездействующей кормовой башней явно проявлял признаки нерешительности. А там зайдёт солнце, и ищи-свищи в ночном океане!
В 17.45 последний японский снаряд разорвался прямо у боевой рубки "Цесаревича". Осколки отрикошетили от грибовидной крыши и через смотровые щели проникли в рубку, ранив и убив всех там находившихся, полностью выведя из строя рулевое управление. Несчастный корабль, изделие французских корабелов, начал беспомощно описывать циркуляцию, как бы говоря эскадре: "Братцы! Кажись, всё..."
То, что с флагманским броненосцем произошла катастрофа, сразу же поняла вся эскадра, ещё до того, как оставшийся старшим офицером на "Цесаревиче" капитан 2-го ранга Д. П. Шумов поднял сигнал: "Адмирал передаёт командование контр-адмиралу П.П. Ухтомскому".
"В тактическом отношении бой в Жёлтом море не являлся решительной победой японского флота,- пишет "Википедия".- В этом бою не был потоплен ни один корабль, хотя и русские, и японские корабли в ходе боя получили серьёзные повреждения. Следует отметить, что с материальной точки зрения поражение понесли японцы: так, флагман русских, "Цесаревич" имел исправными все орудия, и смог к концу дня восстановить управляемость, в то время как "Микаса" имела неисправными 100% орудий главного калибра и 50% среднекалиберных. Всего в "Цесаревич" попало по разным данным от 6 до 12 крупнокалиберных снарядов, в то время как в "Микасу"- 22 . В случае, если бы бой продолжился, положение японцев стало бы еще критичнее- ведь у них заканчивались снаряды, в отличие от русских, стрелявших реже, но, как видно из цифр попаданий, лучше целившихся. Из двадцати трех 305- и 254-мм орудий русских вышло из строя к концу боя от японского огня всего четыре, то есть 17%, а из 66 6-дюймовых вышло из строя 11, или тоже 17%. Японцы на одной "Микасе" потеряли вышедшими из строя столько же орудий главного калибра, сколько русские потеряли на всех шести своих броненосцах. На японском флагмане было убито 32 человека (4 офицера), 82 ранено (10 офицеров), в то время как на "Цесаревиче" было убито лишь 12 человек и 42- ранено . В конце сражения "Микасой", в связи с гибелью или ранением командиров, командовал уже третий по счету капитан. Крупнокалиберный снаряд, попавший в броненосец "Асахи", пробил его борт под ватерлинией около кормы и произвел сильные повреждения внутри корабля; осколками были убиты старший артиллерийский офицер и несколько матросов. В броненосный крейсер "Кассуга" попало три крупных снаряда, причинивших много разрушений. Сильно пострадали надстройки броненосного крейсера "Ниссин", на корабле было 16 убитых (шесть офицеров) и 31 раненый. Броненосец "Чин-иен" получил попадание двумя снарядами. В тяжелый крейсер "Якумо" попал один снаряд большого калибра (с дистанции 80 кабельтовых, на японском корабле даже не объявляли еще боевую тревогу) было убито 9 и ранено 13 человек. Японские миноносцы тоже значительно пострадали: в истребитель "Асагири" попало два крупнокалиберных снаряда, был подбит истребитель "Мурасамэ"; миноносцы "Љ46" и "Љ40" были повреждены: первый в результате столкновения, второй- от попадания снаряда. Миноносец "Љ38" потерял управление и ход от попадания в него торпеды. Японский офицер лейтенант Сакура, участник сражения, впоследствии писал в журнале "Кайгун-Дзасси"]: "В этом генеральном бою, если можно так назвать его, наши суда пострадали весьма серьезно; не было ни одного, которое не имело бы пробоины, а следствием их- и крена" (Летопись войны с Японией, 1905г., Љ69, стр. 1366.). Тем не менее, морское сражение 10 августа 1904г. стало одним из переломных моментов всей Русско-японской войны поскольку после него японский флот приобрёл полное господство на море."
Русская эскадра, вместо того, чтобы перестроиться и продолжить артиллерийский бой, как требовал морской устав, начала реализовывать "творческий потенциал", накопившийся за долгие месяцы бездействия, подтверждать свежеполученные контр-адмиральские звания и вообще действовать по собственному разумению. Командующий эскадрой зря пренебрегал авторитетом начальника и надеялся на "сообразительность" флагманов и командиров. Единственное спасение было в продолжении боя и следовании прежним курсом: даже погибнув, 1-я Тихоокеанская эскадра могла существенно ослабить японский флот, "наложить на него руку сильнейшего духом противника" и тем облегчить задачу 2-й Тихоокеанской эскадры. Но тот разброд и безначалие, который царил между Алексеевым, Макаровым, Куропаткиным, Витгефтом и их штабами, отсутствие "политической подготовки", атмосфера сиротства и пораженчества, окутывающая порт-артурцев- всё это мгновенно спровоцировало в обезглавленной эскадре стихийный бунт, уничтоживший и плоды достигнутого, и саму эскадру.
В жилах командира "Ретвизана" капитана 1-го ранга Э.Н. Щенсновича вскипела кровь шляхтичей, и он кинулся таранить "Микасу", находившуюся от него в 4-х милях. На этом русском броненосце какое-то время был сосредоточен огонь всех уцелевших орудий 1-го боевого отряда. Японский флагман отошёл на безопасное расстояние, а вторично раненый Щенснович приказал дать полный ход и уходить в Порт-Артур, на что имел разрешение Витгефта.
Контр-адмирал Ухтомский, теперь командующий эскадрой, поднял на обрубках мачт и на ограждении мостика "Пересвета" сигнал "Следовать за мной" и пошёл в Порт-Артур, нарушая приказ покойного командующего, данный перед боем. Сигнал этот был почти невиден из-за орудийного дыма, закрывающего целые корабли.
Начальник отряда крейсеров Н.К. Рейценштейн, только две недели как ставший контр-адмиралом, тоже поднял сигнал: "Следовать за мной" и повёл тех, кто пошёл за ним, на юго-восток, в нейтральные порты, выполняя приказ. Сражения уже не было: было лишь обоюдное желание противников, измученных первым в своей жизни морским сражением, хоть как-то "разойтись". Японцы, опасаясь минных атак, ушли на север. Контр-адмирал Ухтомский привёл в Порт-Артур "Пересвет", "Полтаву", "Победу" и "Севастополь". Вместе с ними вернулись крейсер "Паллада", три миноносца и госпитальное судно "Монголия". "Ретвизан" пришёл сам, раньше, чем отряд Ухтомского.
"Цесаревич", материальные потери на котором были минимальны, укрылся в Циндао, в котором отстаивался до конца войны. Вместе с ним интернировались три миноносца. Крейсера "Аскольд" и "Диана" пришли в Шанхай и Сайгон соответственно, причём расстояние до Сайгона почти вдвое превышало расстояние до Владивостока.
Один "Новик" попытался выполнить повеление государя, дошёл до русских вод, но был обнаружен и потоплен двумя японскими крейсерами в порту Корсакова 20 августа 1904 года.
21. Флоту- быть!
"Сражение 28 июля", данное адмиралом Витгефтом, является неповторимым и уникальным событием во всей истории Русского флота. В сущности, можно говорить о катастрофе, постигшей 1-ю Тихоокеанскую эскадру с первых минут войны и о попытках преодолеть последствия этой катастрофы.
Увы, несмотря на все усилия, они не привело к тому, чтобы вписать героические страницы в боевую летопись флота. Никакой Лев Толстой не объяснит нам, зачем сражение было дано и явилось ли "нравственной победой" или "нравственным поражением". Наоборот, окончание боя, когда каждый командир и флагман начал действовать кто в лес, кто по дрова, когда боеспособная и победоносная эскадра разбежалась в разные стороны, не дают даже права громко говорить о "сражении в Жёлтом море", оставив описательную сторону кучке специалистов и любителей военно-морской истории.
Оценку ему уже больше века дать никто не решается. Все сходятся на том, что русские моряки действовали превосходно- как британские, немецкие, французские, японские моряки. Сражение (его первая и вторая фазы) явилась рекордом русского флота, достижением, выше которого ему уже не подняться.
Пассивность адмирала Витгефта вызывает всеобщее осуждение. Но никто не думает о том, в какие ужасные условия был поставлен этот смелый и талантливый человек. Несмотря на неверие свои силы, Вильгельм Карлович стал самым грозным противником Японии на море, адмиралом, нанесшим Соединённому флоту наибольший урон и поставившему его на край гибели. К сожалению, памяти о нём почти не сохранилось, а могила в Шанхае давно сровнена с землёй.
Восстание на судах русской эскадры после гибели командующего объяснялось общим недовольством. Отсутствие должного внимания к морякам со стороны главнокомандующего, юридического командования, высших органов руководства флотом, заставляло задуматься- полно, братцы, а тем ли мы служим, и зачем мы будем побеждать? В этих условиях от людей можно было требовать исполнения долга- то есть, сражения. Но переход во Владивосток был подвигом, и буднично "повелевать" им совершить подвиг мог человек крайне недалёкий и полностью дезориентированный в ситуации.
Лучшей оценкой "сражения 28 июля" служит решение комиссии Наркомата ВМФ (адмм. Кузнецов, Галлер, Исаков и комиссар Рогов) о праздновании дня ВМФ в последнее воскресенье июля. Хоть после того воскресенья было много событий- Цусима, Первая мировая, Гражданская, Польская, Финская, Вторая мировая, Вторая русско-японская...
Хоть уже давно на календаре не 28 июля, а 10 августа, пусть в день Военно-морского флота всё будет, как тогда, в 1904- утро, погожий воскресный денёк, и бородатый контр-адмирал поведёт свои броненосцы в сражение. Очень скоро тишину разорвёт грохот 12- дюймовых орудий и орудийный дым заволокёт то место между Ляодунским и Корейским полуостровами, где в последнее воскресенье июля 1904 года Русский флот так гордо держал флаг Андреевский.
(Подмосковье декабрь 2007-апрель 2008)
